Ночь с оттенками сюрреализма

Бывает так, что все хорошо.
Очень хорошо, но мы этого  не замечаем совсем.
Почему...
Да наверное потому, что человек где-то в глубине души мерзкое и неблагодарное животное. И когда у него все хорошо, то он начинает сортировать то что хорошо, на то что хорошо, нормально и так себе. Он забывает, что все это на самом деле и есть - "все хорошо".

Потом мерзкое и неблагодарное животное присматривается повнимательнее к своим отсортированным кучкам и забывает о той где "все хорошо". А начинает внимательно и подозрительно ковыряться в тех, где "нормально", перекладывая из нее кое что в кучку "так себе, пойдет". Которой он уделяет столько внимания, что она разрастается, крепнет и превращается из кучки "так себе" в кучку "нет, на самом деле все не так уж и хорошо". Потом рядом с ней начинает образовывться еще одна - "кажется все плохо".

К тому времени про первую уже давным давно забыли и ветер трепает ее, пытаясь развеять ее, как прах над Гималаями. Вот уже и кучка "нормально" перестает интересовать нас. Ну какое может быть "нормально"... если все так плохо. И кучки "плохо" растут и множатся пока мы сами не запутываемся в них и забываем присваивать ярлыки. А мы с каким-то мазохистким упоением ковыряемся в них, как дети в пыли, перекладывая что-то из одной в другую и находя в этом себя, потому как жалеть себя всегда приятнее, чем ругать.

Это может продолжаться вечность. Короткую или длинную... у кого как. А потом вдруг приходит что-то, что заставляет нас проснуться. Встать, посмотреть с высоты на все эти кучки пыли, которые уносит ветер. И подумать "как же все было хорошо, жаль что так мало, поиграться бы еще немного". Он обязательно приходит, этот момент, когда совсем не ожидаешь и от этого бывает еще страшнее. Потому что понимаешь, что все. Все.... теперь будет все по другому и ты сам не будешь таким как прежде.

Еще вечером можно лежать обнявшись, смотреть какой-то дурацкий фильм и грызть яблоки, перебрасываясь шутками... А потом ночью в холодном липком поту от страха стоять на пороге под пронизывающим осенним ветром и искать глазами скорую помощь, которая почему-то ездит кругами тут, совсем рядом, и не может найти дом среди двух десятков похожих домов. Ты ее видишь, эту скорую помощь, а она тебя нет. Они не видят тебя, потому, что для них тебя не существует. Таких как ты очень много. А они сейчас для тебя самые важные люди на земле.

Потом стоишь и смотришь, вцепившись крепко в свою куртку руками, теребя молнию, как какие-то чужие, крупные люди запутывают проводами вашу уютную кровать и комната вдруг становится очень маленькой и тесной. И какой-то большой мужик с сильным акцентом и сильно немецкой фамилией бреет грудь самому близкому человеку на земле и крепит к ней проводки. Из аппарата ползет лента бумаги, доктор читает ее.. но он не может прочитать всего, что там написано. Там на самом деле написано много. Очень-очень много. Там целая книга, история чьей-то жизни, только не воспоминания о том что было... Это книга о том как будет. Он плохой доктор, если не умеет все это видеть. Доктор Герр Нихтферштейн не смог ответить нам на вопрос "что случилось?", "что делать?"... А доктор ли это был вообще... Мне до сих пор кажется, что этой ночи не было... Странной длинной ночи с оттенком сюрреалима, как в непонятном кино.

Доктор Нихтферштейн не знал, что там, за тонкой стеной спят дети. Крепко, уютно и хорошо спят. Им что-то сниться. Обязательно сниться. Может быть даже кораблекрушение...
Мне вчера сын сказал по дороге из школы "я не хочу, чтобы у меня было кораблекрушение". Я тоже не хочу, конечно... Но слово за слово и мне стало понятно, что сын говорит "кораблекрушение", но на самом деле он имеет в виду "головокружение". Незнакомое, новое слово. Не было у нас еще такого раньше.
Я тоже очень-очень  хочу, чтобы у нас не было кораблекрушения!
Хочу, чтобы наше плавание было очень длинным и очень счастливым.
А я не буду больше мерзким и неблагодарным животным...